Лев Толстой и декоммунизация
Среди многочисленных дискуссий, связанных с изменением топонимики, довольно интересной оказалась тема переименования столичной улицы Льва Толстого в честь Евгения Чикаленко.
Деревом, за которым не видно леса, в дискуссии касательно Толстого стало его "иперство": был Толстой "имперцем" или нет. Это дерево, конечно, интересное, однако лес за ним скрывается, значительно интереснее.
Толстой - это не просто русский писатель. Это еще и уникальный мыслитель, идеи которого имели существенное влияние на интеллектуальное пространство в империи Романовых. Прожив большую часть своей жизни религиозно индифферентным человеком, под старость Толстой "обратился" и разработал собственную религиозно-этическую доктрину, которая характеризовалась пацифизмом, анархизмом и попытками найти свое обоснование в христианстве. На самом деле, к христианству эта доктрина отношения не имела. И дело не только в том, что пацифизм или отрицание ценности государства с христианской точки зрения недопустимы. Толстой в принципе отверг основополагающие догматы христианской веры, за что был отлучен от Церкви (точнее, Церкви не оставалось ничего другого, как констатировать, что Толстой сам себя отлучил). Однако, какой причудливой не была бы толстовская доктрина она получила сторонников среди интеллигенции, которая, похоже, руководствовалась принципом "Чем дальше от здравого смысла - тем лучше".
Между идеями Толстого и коммунизмом достаточно большая дистанция. Однако мыслителя-пацифиста можно смело считать одним из тех, кто приблизил победу большевиков. Какой бы оторванной от реальности ни была толстовская "проповедь", она неизбежно лила воду на мельницу левых сил. Толстой не был марксистом. Однако его пацифистские идеи усиливали позиции тех, кто горланил "Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим". Сегодня с большевизмом ассоциируются чекисты в кожанках, концлагеря и впечатляющие числа жертв красного террора. Все это очень далеко от толстовского сентиментального понимания "любви". Но мы должны помнить, что большевизм вырос именно из утопических мечтаний о вечном мире и всеобщем благосостоянии. Неудивительно, что Толстой так органично вписался в большевистский пантеон "прогрессивных культурных деятелей".
Итак, если говорить о нежелательности посвященной Толстому топонимики, то прежде всего речь должна идти не о каких-то мотивах "дерусификации", а о роли, которую Толстой сыграл в интеллектуальной плоскости, неизбежно опредметнивался в кровавых страницах политической истории. К сожалению, от этого мы пока очень далеки, потому что мы не «декоммунизировали" даже собственную историю. Хотя это - отдельная тема для разговора.
Игорь Загребельный
Оцените статью
